Ccылка на Гуглдокс.
Рабыни.
Спойлер
Темная пещера, в которую никогда не проникал солнечный свет.
Казалось, эта пещера была целиком взята из описания какого-нибудь темного пророчества. Светящиеся в темноте грибы, стук капель, падающих с потолка, гулкое эхо…
Две пони, одна поменьше, другая побольше, недвижимо стояли посреди этой пещеры. Казалось, это не пони стоят там, а две статуи, но нет — редкий сквозняк все равно шевелил их гривы. Да и уши дергались на источник любого звука, который в этой тишине мог сойти за шум топота копыт.
И Дискорд перед ними.
— Вы не поверите, какое удовольствие встречать здесь, в этом сыром месте, таких приятных моему сердцу гостей!
Кобылки переглянулись.
— Мы здесь чтобы покончить с твоим правлением! — выпалила старшая.
Дискорд усмехнулся.
— Ах, если бы вы знали, сколько раз я это слышал! — воскликнул он, зависая в воздухе в горизонтальном положении, будто ложась спать. — Позвольте спросить вас, юные кобыледи, почему вы считаете что именно вам предначертано одолеть меня? И если так, то почему вы считаете что сможете одолеть меня, а? — дух Раздора лукаво улыбнулся.
Кобылки замешкались и, потоптавшись на одном месте короткое время, одновременно крикнули, пытаясь прибавить больше уверенности своим голосам:
— Это было в предсказании нашего племени!
— Ах да! Я припоминаю что-то такое! — Дискорд задумчиво потер подбородок когтистой лапой. — Извините, не могли бы вы немного подождать? Боюсь, мне нужно немного времени, чтобы ознакомиться с текстом пророчества. Надеюсь, я смогу как можно раньше освободиться. — одновременно с этими словами в левой руке появился длинный свиток, а в правой — очки, которые Дискорд сразу же надел. — Ага, да, так, просто поразительно как все сходится! — читал он, качая в такт головой. — Ага! Вы, наверное, про эти строчки! «И в тьме пещер возникнет Солнца яркий свет, и в свете дня возникнет тьма Луны»?
Кобылки снова переглянулись — они не понимали, куда клонит сам Хаос.
— Мне жаль вас расстраивать, но эту историю я сочинил, когда я давным-давно пытался утешить плачущую маленькую кобылку. Я полагаю, именно эта история и попала в предсказание, — змей изобразил сожаление, но было видно, что его эта ситуация — ситуация с разрушением надежд и мечтаний двух кобылок, еще по сути жеребят, забавляла. — Хотя мне кажется, что та малышка как раз была сильно расстроена из-за того, что я превратил ее печеньки в лягушек, но… Видели бы вы ее лицо, когда она открывала горшочек с сладостями! Это было просто бесценно! — он захохотал, раскинув лапы во все стороны.
Его хохот эхом отражался от стен пещеры, заглушая все вокруг. И наверное, если бы дух Хаоса мог удивляться, то он бы удивился, увидев что на него тараном бегут две кобылки.
— Ай-яй-яй, юные кобыледи, невежливо перебивать старших! — его кошачья лапа отделилась от тела, чтобы возникнуть перед мордочкой старшей пони и погрозить пальцем.
— Ты! Падешь! Сегодня!
— Боюсь, нет. Видите ли, в вашем предсказании сказано о пещере, когда мы с вами не в пещере! — с маленькой издевкой в голосе напомнил Дискорд. — Мы с вами находимся на празднике! — он указал на улыбающийся шарик, который возник после того, как он щелкнул пальцами мгновение назад. — Кажется, сегодня чье-то день рождения! — он подкатил на тележке торт. — А я без приглашения! — он скорчил гримасу сожаления. — Но нет, погодите, вот же оно! Позвольте, юная кобыледи, вот мое приглашение! — он протянул бумажку впереди стоящей пони и сам исчез в вспышке.
Чтобы потом возникнуть на картонке с улыбкой.
— Ну как, нравится? С днем рождения! — он выскочил из открытки и напялил на кобылок праздничные колпаки.
Пони от страха чуть ли не взлетела под потолок.
— Впрочем, на такие праздники именинники обязаны получить подарки! — дух Хаоса вскинул руки в озарении. — И я готов дать вам два подарка! Первым подарком будет то, что вы меня одолеете! — он засмеялся. — Ну а вторым… — Дискорд выждал паузу, достаточную чтобы пони успели испугаться, — ну а вторым моим подарком будет то, что вы станете… рабынями!
— НИКОГДА! — в крике кобылок было слышно больше ужаса, чем решительности бороться за свою судьбу.
— Никогда мы не станем рабами! — повторила старшая.
— Ни за что!
— Но это же просто невоспитанно, не принимать подарок! — Дискорд казался обиженным. — Тем более на свой день рождения!
— Сегодня ни у меня, ни у моей сестры нет дня рождения! — храбро прокричала кобылка помладше.
— Теперь есть! — воскликнул Дискорд, в восхищении прикладывая руки к голове. — Позвольте подарить вам каждой по символ рабыни — хомут! А так же эти прекрасные праздничные тиары! Ох, какая ирония! — почти пропел Дискорд. — Тиара и хомут! Знак властителя и раба! Ну разве не умора?
Для кобылок стать рабынями Дискорда было сравни вечным мучениям. Потому что никто не знал, что выкинет в следующий момент этот дух Дисгармонии. Может, и стул превратит в плотоядный цветок, а может, и книги зачарует так, что они будут кусаться. Одно известно точно — если Дискорд решил превратить их в свои игрушки — то им лучше броситься со скалы в море.
Тиара — знак повелителя. Знак того, что он будет виноватым во всех неудачах своего народа. Знак, показывающий что правление настолько сильно давит на правителя, как и тиара на голову.
А хомут — знак отличия раба. Знак того, что его будут использовать пока тот не выдохнется и не сможет даже стоять под этим хомутом. И отметины от него остаются навсегда, так что любого беглого раба можно отличить от свободных пони по следам.
И вот сейчас этот дух Хаоса над ними издевается, кинув эти блестяшки прям им под ноги.
— Хм, — Дискорд задумался. — Вполне возможно вы хотите сначала победить меня, а потом стать рабынями. Так сказать, скрасить горькую конфету сладкой начинкой. Ладно! — воскликнул он. — Да будет свет! — он щелкнул когтями, и под потолком зажглось маленькое Солнце. — Если не ошибаюсь, то в предсказании было сказано «И в тьме пещер возникнет Солнца яркий свет, и в свете дня возникнет тьма Луны». Вот и Солнце! — он снова щелкнул пальцами. — А вот и Луна! Не находите ли вы, юные кобыледи, данное зрелище невообразимо выдающимся в этой, несомненно, затхлой пещере? — Дискорд протянул лапы к своему творению, будто греясь, и повернулся к кобылкам.
А те не могли пошевелиться. Дух Хаоса и Дисгармонии не был смертным, и внезапное, хоть и кратковременное, проявление сильной магии прошло для него незамеченным.
Но не для них.
Обе кобылки начали задыхаться, и, не находя больше в себе сил стоять на месте, стали падать сначала на передние ноги, потом на задние. И, наконец, когда сил совсем не осталось, а сухой воздух начал сжигать легкие…
Старшая пони сдалась.
— Прекрати… — только и смогла прошептать она, из последних сил надевая на себя хомут, и лелея надежду что ей и ее сестре оставят жизнь.
— С превеликим удовольствием. Только, — Дискорд ухмыльнулся, видя как кобылка надевала хомут своей хрипящей от боли младшей сестре, — боюсь, тебе придется заняться Солнцем. Потому что уборка — это ску-у-учно! — протянул он и исчез в вспышке, оставив двух кобылок в полном неведении.
Но им было не до этого.
Момент, когда каждая пони надела свой хомут, облегчил их страдания, но сильно изменил их внешне. Не будь они одни в этой пещере, они бы никогда бы не признали друг друга.
Перед каждой стояла совсем другая пони. Каждая очень сильно изменилась.
И им было больно это признавать, но полученные отметины показывали насколько они отличались от тех пони, что вошли в эту пещеру.
Их регалии были знаком их рабства.
А не появившиеся крылья с рогами.
— Между прочим, я бы посоветовал заняться Солнцем, — раздался над головой старшей кобылки голос Дискорда. — Вдруг ты так получишь свою кьютимарку? — он указал на круп. — Только советую поторопиться, а то, увы и ах, тортик растает. А ты ведь их так любишь! — и, поймав ее недоуменный взгляд, со вздохом тыкнул ее. — Теперь любишь.
Казалось, эта пещера была целиком взята из описания какого-нибудь темного пророчества. Светящиеся в темноте грибы, стук капель, падающих с потолка, гулкое эхо…
Две пони, одна поменьше, другая побольше, недвижимо стояли посреди этой пещеры. Казалось, это не пони стоят там, а две статуи, но нет — редкий сквозняк все равно шевелил их гривы. Да и уши дергались на источник любого звука, который в этой тишине мог сойти за шум топота копыт.
И Дискорд перед ними.
— Вы не поверите, какое удовольствие встречать здесь, в этом сыром месте, таких приятных моему сердцу гостей!
Кобылки переглянулись.
— Мы здесь чтобы покончить с твоим правлением! — выпалила старшая.
Дискорд усмехнулся.
— Ах, если бы вы знали, сколько раз я это слышал! — воскликнул он, зависая в воздухе в горизонтальном положении, будто ложась спать. — Позвольте спросить вас, юные кобыледи, почему вы считаете что именно вам предначертано одолеть меня? И если так, то почему вы считаете что сможете одолеть меня, а? — дух Раздора лукаво улыбнулся.
Кобылки замешкались и, потоптавшись на одном месте короткое время, одновременно крикнули, пытаясь прибавить больше уверенности своим голосам:
— Это было в предсказании нашего племени!
— Ах да! Я припоминаю что-то такое! — Дискорд задумчиво потер подбородок когтистой лапой. — Извините, не могли бы вы немного подождать? Боюсь, мне нужно немного времени, чтобы ознакомиться с текстом пророчества. Надеюсь, я смогу как можно раньше освободиться. — одновременно с этими словами в левой руке появился длинный свиток, а в правой — очки, которые Дискорд сразу же надел. — Ага, да, так, просто поразительно как все сходится! — читал он, качая в такт головой. — Ага! Вы, наверное, про эти строчки! «И в тьме пещер возникнет Солнца яркий свет, и в свете дня возникнет тьма Луны»?
Кобылки снова переглянулись — они не понимали, куда клонит сам Хаос.
— Мне жаль вас расстраивать, но эту историю я сочинил, когда я давным-давно пытался утешить плачущую маленькую кобылку. Я полагаю, именно эта история и попала в предсказание, — змей изобразил сожаление, но было видно, что его эта ситуация — ситуация с разрушением надежд и мечтаний двух кобылок, еще по сути жеребят, забавляла. — Хотя мне кажется, что та малышка как раз была сильно расстроена из-за того, что я превратил ее печеньки в лягушек, но… Видели бы вы ее лицо, когда она открывала горшочек с сладостями! Это было просто бесценно! — он захохотал, раскинув лапы во все стороны.
Его хохот эхом отражался от стен пещеры, заглушая все вокруг. И наверное, если бы дух Хаоса мог удивляться, то он бы удивился, увидев что на него тараном бегут две кобылки.
— Ай-яй-яй, юные кобыледи, невежливо перебивать старших! — его кошачья лапа отделилась от тела, чтобы возникнуть перед мордочкой старшей пони и погрозить пальцем.
— Ты! Падешь! Сегодня!
— Боюсь, нет. Видите ли, в вашем предсказании сказано о пещере, когда мы с вами не в пещере! — с маленькой издевкой в голосе напомнил Дискорд. — Мы с вами находимся на празднике! — он указал на улыбающийся шарик, который возник после того, как он щелкнул пальцами мгновение назад. — Кажется, сегодня чье-то день рождения! — он подкатил на тележке торт. — А я без приглашения! — он скорчил гримасу сожаления. — Но нет, погодите, вот же оно! Позвольте, юная кобыледи, вот мое приглашение! — он протянул бумажку впереди стоящей пони и сам исчез в вспышке.
Чтобы потом возникнуть на картонке с улыбкой.
— Ну как, нравится? С днем рождения! — он выскочил из открытки и напялил на кобылок праздничные колпаки.
Пони от страха чуть ли не взлетела под потолок.
— Впрочем, на такие праздники именинники обязаны получить подарки! — дух Хаоса вскинул руки в озарении. — И я готов дать вам два подарка! Первым подарком будет то, что вы меня одолеете! — он засмеялся. — Ну а вторым… — Дискорд выждал паузу, достаточную чтобы пони успели испугаться, — ну а вторым моим подарком будет то, что вы станете… рабынями!
— НИКОГДА! — в крике кобылок было слышно больше ужаса, чем решительности бороться за свою судьбу.
— Никогда мы не станем рабами! — повторила старшая.
— Ни за что!
— Но это же просто невоспитанно, не принимать подарок! — Дискорд казался обиженным. — Тем более на свой день рождения!
— Сегодня ни у меня, ни у моей сестры нет дня рождения! — храбро прокричала кобылка помладше.
— Теперь есть! — воскликнул Дискорд, в восхищении прикладывая руки к голове. — Позвольте подарить вам каждой по символ рабыни — хомут! А так же эти прекрасные праздничные тиары! Ох, какая ирония! — почти пропел Дискорд. — Тиара и хомут! Знак властителя и раба! Ну разве не умора?
Для кобылок стать рабынями Дискорда было сравни вечным мучениям. Потому что никто не знал, что выкинет в следующий момент этот дух Дисгармонии. Может, и стул превратит в плотоядный цветок, а может, и книги зачарует так, что они будут кусаться. Одно известно точно — если Дискорд решил превратить их в свои игрушки — то им лучше броситься со скалы в море.
Тиара — знак повелителя. Знак того, что он будет виноватым во всех неудачах своего народа. Знак, показывающий что правление настолько сильно давит на правителя, как и тиара на голову.
А хомут — знак отличия раба. Знак того, что его будут использовать пока тот не выдохнется и не сможет даже стоять под этим хомутом. И отметины от него остаются навсегда, так что любого беглого раба можно отличить от свободных пони по следам.
И вот сейчас этот дух Хаоса над ними издевается, кинув эти блестяшки прям им под ноги.
— Хм, — Дискорд задумался. — Вполне возможно вы хотите сначала победить меня, а потом стать рабынями. Так сказать, скрасить горькую конфету сладкой начинкой. Ладно! — воскликнул он. — Да будет свет! — он щелкнул когтями, и под потолком зажглось маленькое Солнце. — Если не ошибаюсь, то в предсказании было сказано «И в тьме пещер возникнет Солнца яркий свет, и в свете дня возникнет тьма Луны». Вот и Солнце! — он снова щелкнул пальцами. — А вот и Луна! Не находите ли вы, юные кобыледи, данное зрелище невообразимо выдающимся в этой, несомненно, затхлой пещере? — Дискорд протянул лапы к своему творению, будто греясь, и повернулся к кобылкам.
А те не могли пошевелиться. Дух Хаоса и Дисгармонии не был смертным, и внезапное, хоть и кратковременное, проявление сильной магии прошло для него незамеченным.
Но не для них.
Обе кобылки начали задыхаться, и, не находя больше в себе сил стоять на месте, стали падать сначала на передние ноги, потом на задние. И, наконец, когда сил совсем не осталось, а сухой воздух начал сжигать легкие…
Старшая пони сдалась.
— Прекрати… — только и смогла прошептать она, из последних сил надевая на себя хомут, и лелея надежду что ей и ее сестре оставят жизнь.
— С превеликим удовольствием. Только, — Дискорд ухмыльнулся, видя как кобылка надевала хомут своей хрипящей от боли младшей сестре, — боюсь, тебе придется заняться Солнцем. Потому что уборка — это ску-у-учно! — протянул он и исчез в вспышке, оставив двух кобылок в полном неведении.
Но им было не до этого.
Момент, когда каждая пони надела свой хомут, облегчил их страдания, но сильно изменил их внешне. Не будь они одни в этой пещере, они бы никогда бы не признали друг друга.
Перед каждой стояла совсем другая пони. Каждая очень сильно изменилась.
И им было больно это признавать, но полученные отметины показывали насколько они отличались от тех пони, что вошли в эту пещеру.
Их регалии были знаком их рабства.
А не появившиеся крылья с рогами.
— Между прочим, я бы посоветовал заняться Солнцем, — раздался над головой старшей кобылки голос Дискорда. — Вдруг ты так получишь свою кьютимарку? — он указал на круп. — Только советую поторопиться, а то, увы и ах, тортик растает. А ты ведь их так любишь! — и, поймав ее недоуменный взгляд, со вздохом тыкнул ее. — Теперь любишь.
